Наталья Девятко - Карта и компас [litres]
Олекса бежала впереди всех.
— Ты как? — девушка рукавом стерла грязь и кровь с его лица.
— Нормально. Не сломал ничего.
Вместе они поднялись. Ворота города теперь были ближе и оказались намного больше, чем виделись с холмов. Разбитые, брошенные ворота: одна створка валяется на земле, другая наполовину оторвана и словно покачивается от ветра.
— Я хочу туда, — как завороженный, повторил Сашка.
— Только к цветам не прикасайся, они плачут и зовут, — Вейн дрожал.
— Так ты здесь нашел ту кровавую розу?
— Да.
Они шли по заросшей дороге, где иногда между пепельными травами встречались обычные стебли, просто пожухлые от дыхания осени. Как за них радовалось сердце, даже больше, чем весной, когда сходит снег.
Друзья прошли сквозь ворота.
Сашка шел впереди. За ним — Саид, положа руку на оружие. Луиза обнимала Жака, прижав его к себе, как родное дитя. Вейн и старый сказитель держались за руки, из них обоих город пил жизнь: один был виновен в проклятье, блуждающем теперь по этим улицам, другой убежал. Но от проклятья убежать невозможно. Олекса и Эмиль шли последними.
Старые дома осыпались прахом, ветер выдувал из потемневших кирпичей песчинки, делая их шершавыми и почему-то липкими на вид, будто на них осела копоть. Окна разбиты, двери распахнуты. Казалось, сумерки не оставляли это место даже днем, обещая за миг упасть черной ночью, где умерли все звезды, кроме имперских знаков власти. И кое-где выглядывали из-за окна или из-под порога красные цветы, от которых исходил чарующий аромат, и сыпалось серебро, стоило ветру лишь коснуться кровавых лепестков.
— Мне здесь страшно, Сашка, пойдем назад, — умоляла Луиза: город звал ее, предлагая остаться, обещая покой. — Что ты здесь собираешься найти?
— Я не знаю, — Сашка прислушался.
Все остановились. Зашелестели омертвевшие черные листья на деревьях, высаженных вдоль центральной улицы. Город оживал криками и мольбами. Мертвый город, полный воспоминаний, ужасных воспоминаний, переливающихся через край в сегодняшний день.
Тени деревьев ложились на землю решеткой.
— Бегите! Держитесь вместе! — крикнул старый сказитель, одна тень черкнула его по руке.
Из капель крови рождались алые подснежники.
Друзья со всех ног побежали, свернув в узкий проулок.
— Зря мы сюда пришли, — прошептала Олекса, прислонившись к стене.
Тени загнали их в тупик.
— Ты же говорил, что можешь разговаривать с мертвыми! — перепугано крикнул Эмиль.
— Их слишком много… — сказитель зажимал рану.
— Они за мной, — обреченно прошептал Вейн. — Отдайте им меня, и они уйдут…
— Ложь. Они не уйдут, пока не выпьют из нас всю жизнь, — ятаган Саида, которым сказитель махнул перед собой, рассыпал багрово-золотые огни. — Кто из вас ушел из жизни не трусом, выходите драться!
Но тени отступили.
— В дом! — Сашка толкнул дверь: с крошащейся стены посыпалась кирпичная пыль.
Длинная комната без мебели, на серых стенах деревянные подпорки, напоминающие кресты. На дальней стороне комнаты на полу лежала девочка в светлом порванном платье. Мертвая. А над ней склонилась скорбная фигура мужчины. Призрачная фигура.
— Тени ушли, — удивился Саид. — Я их поблизости не ощущаю.
— Пойдем отсюда, — коснулась плеча Сашки Луиза. — Ты ничем не поможешь.
Но призрак поднял на них пустой взгляд.
— Девочка, мое любимое дитя… — тихо умолял он. — Она еще жива… Помогите…
Сашка оглянулся на Луизу, та покачала головой: не нужно, опасно. Но Сашка дернул плечом, освобождаясь от ее руки.
— Что здесь случилось? — парень стал на колени возле призрачного тела девочки, потянулся к нему.
Призрак схватил его за руку, больно вывернув пальцы. Сашка вскрикнул. А город снова оживал. С неба падал черный дождь, заклятый на страдания и смерть. Кричали люди, и эти крики таяли в сумеречной синеве…
Сашка отдернул руку, а может, это призрак отпустил его.
— Обман, — почти неслышно ответил призрак. — Всюду обман, где жили чудеса, — призрачная фигура поднялась. — Пойдем, смельчак, я покажу тебе, что случилось, прежде чем ты отдашь этому городу свою жизнь, а твоя кровь превратится в еще одно поле огненных, никогда не вянущих цветов.
Тело девочки таяло, маревом просачиваясь сквозь деревянный пол.
— Нет! Сашка! — но околдованный Сашка уже не слышал Олексу.
Вдвоем с призраком они прошли сквозь стену.
Вейн бросился к стене, но на старых желто-серых обоях не осталось даже следа от ушедших.
На улице Сашке стало немного легче, он уже не чувствовал, что им руководит чужая воля. Они шли через Мертвый город. Шелестели черными листьями деревья, оплетенные багрово-алым плющом, а тени заботились о кровавых цветах, соединявших их с миром живых. Но не найдется той силы, что скосит их, освободив тени. Лишь когда исчезнет зло, наславшее проклятье на мирный город, завянут заколдованные цветы, растекаясь водой.
— Долгое время сюда, в этот гордый и свободолюбивый город, не находили дорогу пустота и серость, царившие вокруг, — задумчиво говорил призрак, рассказывал парню, словно в благодарность за его смелость и отзывчивость. — Слишком сильным и своевольным был защитник города, чей яркий нрав оберегал земляков даже тогда, когда он засыпал под другими созвездиями, будучи далеко отсюда. Но однажды, после черного заклятого дождя, в городе пышно расцвели огненные цветы отобранных жизней. И с тех пор этот город называют мертвым…
Призрак умолк. Они пришли на площадь, где росли багровые лилии и колосилась алая пшеница.
— Но за что? Что натворили жители города? Такое наказание… — Сашка не находил слов, но понимал, что пока он говорит, призрак не выполнит своего обещания, и новые цветы не вырастут посреди этого поля.
— Мы были живы, ярки, потому и кровь наша яркая и живая, — призрак мужчины наклонился к красному полю, освещающему ночь. — Жители города ни в чем не виноваты. А вот его защитник…
Он запнулся, на мгновение не сдержав чувств, словно до сих пор был по-настоящему живым.
— За что?.. В назидание… Чтобы другим не хотелось поднять бунт. Что один мертвый город для Империи без границ? — призрачные глаза осветились багрянцем. — Нужно было уходить, парень, пока могли. Правильно твоя подруга говорила, чтобы не приближался ко мне. Или оставить тебя живым до старости, чтобы, пока время твое не выйдет, заманивал, как я, юных доверчивых глупцов?
— Отпусти моих друзей, — Сашка держался на удивление спокойно, его страхи остались за пеленой дождя, в котором исчезает эхо зачарованных колокольчиков.
